21 октября: Покупка шелка для Амама [сестра Абдаллаха].

Дэвид с самого начала понял, что его сыновьям необходимо научиться торговать самостоятельно, поощрять их предпринимательские инстинкты и помогать им понимать различные уровни риска. Поэтому, помимо торговли от имени семьи, каждый из сыновей Дэвида вел свой собственный торговый бизнес. В переписке то и дело появлялись указания на то, что тот или иной убыток или прибыль должны быть отнесены на индивидуальный счет, а не на счет всей семьи. Потенциал для конфликта интересов был значительным, и столкновения неизбежно вспыхивали всякий раз, когда цена на товар росла и все братья хотели иметь его на своих счетах, и с точностью до наоборот, когда цена на товар падала. Граница между личной и корпоративной торговлей была настолько размыта, что Абдалла мог использовать ее для контроля за решениями Авраама Шалома, например: "Я знаю, что ты заинтересован в покупке сала у Джафара Салмана. О брат, я знаю, что ты продашь его за полцены. На самом деле у нас в бунгало "Сан-Суси" и в других бунгало его достаточно для продажи... Ты независим и можешь делать все, что хочешь, но ты должен знать, что это будет только за твой счет". Если одному из братьев не нравилась цена на товар, рисковать должен был тот, кто предлагал его купить: "Давайте прекратим покупать хлопок по этим ценам, если только в Шанхае не начнется паника. В противном случае риск должен быть на твоем счету". В другом случае произошло обратное: Когда в 1865 году цена на сорочку взлетела до небес, один из братьев пожаловался, что Элиас заблокировал покупку, которая могла быть выгодной, и это несправедливо, поскольку не отразится на его счете. Жалобы, упреки и неодобрение за убытки или неудачные покупки были неумолимы, а система поощряла личное возложение вины за счет коллектива. Пока Дэвид был жив, он один был свободен от этой тирады критики. Всем было ясно, кто здесь главный.

Бюджеты каждого филиала были еще одним давним источником разногласий между братьями. От сателлитов к главному офису (сначала в Бомбее, затем в Шанхае и позже в Лондоне) постоянно поступали требования смягчить бюджеты и увеличить ассигнования. В ноябре 1860 года дом Гонконга обратился к дому Шанхая с письмом, в котором предлагал согласовать их требования, чтобы штаб-квартира в Бомбее удвоила свой рабочий бюджет со ста тысяч до двухсот тысяч рупий. У каждого члена семьи были индивидуальные записи по дебету и кредиту, которые составлялись и сводились в конце месяца, а затем в конце года. В каждом отделении была своя команда бухгалтеров - все они были багдадцами и вели записи в бухгалтерских книгах на своем родном языке. Координация их усилий сама по себе могла стать источником раздражения, о чем свидетельствует письмо (написанное на английском языке) Сулеймана из Шанхая своему племяннику Джозефу в Гонконге:

Мне очень неприятно, что я не получаю от вас счетов за продажу товаров, так как люди в Бомбее очень волнуются по этому поводу, и в каждом письме они просят перевести деньги в Лондон на счет этих товаров. Надеюсь, что вы приложите все усилия, чтобы сделать продажи как можно быстрее.

Филиалы регулярно обрушивались друг на друга. Можно увидеть, как в 1866 году Гонконг жаловался в головной офис в Бомбее на то, как Шанхай разбирается с их сделками с опиумом, и требовал выговора. Головной офис также получил свою порцию критики:

Бомбей скоро пришлет [своих] людей в Гонконг, и я должен полностью и аккуратно передать работу в их распоряжение. Мой дом [в Гонконге] подчиняется дому Бомбея, но они [Бомбей] не обязаны заботиться о том, чего хочу я или другие... мы должны подчиняться всему, что они приказывают.

Отсутствие Абдаллы бросается в глаза. Критика, похоже, была уделом тех, кто работал на него в Бомбее. Однако, несмотря на то что Абдалла пользовался уважением большинства членов семьи, он никогда не смог бы повторить абсолютный авторитет своего отца.

Некоторое напряжение между сыновьями Давида, возможно, было намеренным: отец разжигал в сыновьях дух соперничества, чтобы подготовить их к победе над другими. Конечно, мы видим, как они подбадривают друг друга: "Не позволяй [другим купцам] превзойти тебя". И каждый из них достаточно уважал своих братьев и сестер, чтобы признать, что их присутствие в различных торговых центрах было необходимо и что ни один работник, каким бы опытным и надежным он ни был, не мог их заменить. Как заметил в 1868 году Рубен, пытаясь отговорить Сулеймана от отказа от должности в Китае:

Насколько я понимаю, по окончании срока работы вы хотите вернуться из Китая. Я прошу вас подумать и сообщить мне, чьей рукой вы окончательно [доверите] великую работу нашего торгового дома в Китае? Я считаю необходимым, чтобы один из нас занял место главы торгового дома в Китае.

Длительная разлука с домом и семьей не могла не сказаться на сыновьях Дэвида. Всем было трудно, особенно в 1850-е годы, когда путешествия стали более физически тяжелыми и опасными, но, похоже, это всегда отходило на второй план перед необходимостью расти и расширять сферу влияния семейного бизнеса. Как писал Давид Сулейману за восемь лет до этого, открывая письмо обычным отцовским приветствием:

Моему дорогому сыну, свету моих очей [это была стандартная фраза Дэвида Сассуна в письмах к сыновьям]... ты упомянул, что если бы у тебя было разрешение от меня, ты бы отплыл в Индию и остался бы с нами на 3-4 месяца, поскольку прошло почти 5 лет с момента нашей разлуки, а ты был в Шанхае 3-4 года, я был бы очень рад твоему приезду, тем более что мы в Пуне и нам нечего делать, потому что это время, когда мы должны быть далеко друг от друга.

Год спустя мы узнаем, что этот эмоциональный обмен ничего не изменил. Дэвид написал Сулейману, чтобы сообщить, что поиску человека, который заменит его в Шанхае, помешала ссора между Абдаллой и Рубеном. Опечаленный этим конфликтом, Давид посоветовал Сулейману сосредоточиться на основных товарах (в частности, опиуме) и не браться за другие, пока не появится другой сотрудник, который облегчит его работу. Он еще раз напомнил сыну, что репутация семьи имеет огромное значение, и предупредил, что его переутомление может негативно сказаться на деятельности David Sassoon & Sons. Неясно, было ли несчастье Сулеймана вызвано его личными обстоятельствами (в то время он был холостяком) или деловыми. Он родился в 1841 году, был известен как серьезный и трудолюбивый человек (как и его отец, увлекавшийся Талмудом), и участие Бомбея показалось ему чрезмерным. Он любил